Раньше это называли просто - инстинктом. Сейчас, это система мироустройства, религия и главная цель в жизни у любого истинного гражданина.
Я не мог понять, почему не чувствовал этого раньше. Странное ощущение, похожее на то, когда кто-то держит за горло. Не душит, а напротив, наполняет кислородом через кончики пальцев. Мне страшно. Я не хочу ни с кем говорить об этом…
Управляя патрульной машиной, я размышлял о том, как лучше скрыться, чтобы избежать новой погони. Где найти убежище среди толпы и уйти от неминуемого риска? Перебирая в голове варианты, я с изумлением наблюдал за тем, что делала Джуди.
Сидя на заднем сиденье, рядом с Джедом и Шэннон, покрытая кровью Дага и кто знает чьей еще, она внимательно слушала маленькую девочку, изучая ее игрушки и другие предметы, которые та трепетно доставала из рюкзака и карманов. С любопытством Джуди задавала ей вопросы обо всем подряд. Шэннон была счастлива. Пожалуй, и я на мгновение...
Быстрее ветра, мы мчались по дороге тянущейся вдоль каналов. За спиной никого. Рассвет уже близко. Впереди поворот на «Мертвое поле» - гиблое место, куда свозят все отходы из очистного коллектора. Протянуть там, даже несколько минут, казалось невозможным. Впрочем, как и попасть туда. Я быстро свернул с дороги, проскочив узкий пролет между двух домов.
Мы начали плутать по улочкам небольшого спального района, страдающего от последствий тесного соседства с коллектором.
Глава 31. Дурная кровь
Первые лучи солнца освещали дорогу. Вдоль обочин виднелись мелкие горки песка, насыпанные местными жителями. Они предназначались для укрытия серебристо-синих соляных пятен, выступающих из-под земли. Мерцающие, токсичные, раскинутые везде, куда падал взгляд. Издалека доносился грохот трудящейся наковальни и ритмичный стук молотов. Лязг железа анонсировал наступление нового дня, обещающего жителям непосильный труд, вплоть до наступления темноты.
Именно на рассвете, я чаще всего вспоминаю об отце. Уверен, он сейчас встал и собирается на утреннюю службу в свой сверкающий на заре храм. Когда-то, мы вместе с ним готовились к утренней мессе. Отец был ответственен за подготовку священных утварей и одеяний служителей Храма. Я должен был беспрекословно придти на службу раньше любого местного ребенка. Гектор желал видеть меня в первых рядах, среди тех, кто молится Богине, поклоняется ей, принимая все дары. Уже тогда я хотел сбежать как можно дальше от того что он называл благодатью. Я видел в этом лишь символ рабства, слепоты и забвения.
Спустя час плутаний по бесконечным кварталам, на фоне доносившихся сирен, пугающих демоническим воплем, и безумных криков прохожих, уклонявшихся от нас, мы наконец добрались до места, в котором легко затеряться, маскируясь шумами чужих сигнатур.
Площадь для утренней казни была полна, как и полагалось. В подобных районах, такое пространство – единственная возможность для отдыха и редких прогулок. К тому же, посещение хотя бы одной "процедуры возмездия" гарантировало право на отгул с работы в любой день текущего года. Многие пользовались этой привилегией в канун Дня Обретения, чтобы как следует отдохнуть перед изнуряющей службой в кафедральном Соборе Владычицы.
Оставив патрульную машину, мы поспешили примкнуть к толпе, собравшейся в предвкушении главного зрелища. Я катил перед собой инвалидную коляску Джеда, стараясь не привлекать внимания. Джуди, шагая рядом с Шэннон, что-то весело рассказывала ей, по-дружески улыбаясь малышке. Со стороны казалось, что для этой девочки жизнь только что начала обретать смысл...
Люди всегда предпочитали видеть лучшее из того, что предлагал церковный трибунал. Они не желали разменивать свое время на прослушивание однообразных приговоров, практически неизменно скопированных друг с друга. Сегодня их ждало редкое развлечение - казнь целой группы бунтарей, осмелившихся рисовать на домах и оградах сепаратистские лозунги и прочие надписи, затрагивающие вопросы коллективной осознанности. Об этом было сказано на гигантском рекламно-информационном экране, окружавшем овальную сцену, установленную самом центре «театра наказаний».
Сама площадь выглядела захудало. Скорее, это был небольшой бульвар в рабочем квартале, зажатый между двумя административными зданиями. Отсутствовало привычное разнообразие уличных торговцев и лавок. Лишь назойливые законовещатели, снующие повсюду. Пара мастеров, скромно расположившиеся вдалеке друг от друга, выставили на обозрение отремонтированных фрей-пентаморфов, в надежде продать их какому-нибудь работяге, нагрянувшему из толпы.
Откуда-то снизу, под гневные крики и топот сапог, на сцену неспешно выкатили несколько биокапсул. Внутри находились приговоренные к казни. Совсем еще дети - шесть мальчишек и шестеро девчат. Испуганные до глубины души, они окинули взглядами скандирующую публику, ожидая того, что произойдет дальше.
Приговоренных установили в ровный ряд в самом центре сцены. Вокруг царила атмосфера номенклатурного судилища, организованного исключительно ради праздного увеселения и устрашения остатков идентичности.
Стоя у подножья сцены, среди толпы, я задумался: мы бежим в тишину пустыни, подальше от города, ищем покой…, но перед глазами убивают тех, кто заслуживает жизни, ни на каплю меньше чем мы. Я чувствовал связь с приговоренными, хотел вгрызться зубами в трубки идущие к их капсулам, не дать убить закованных и обреченных. Моя смерть не стала бы напрасной. Но я понимал, это - лишь мысли.
Джуди, внимательно, почти неподвижно наблюдала за происходящим на сцене. Шэннон трепетно держала ее за руку. Нет, я не могу себе позволить этого…
Обрюзглый, седой распорядитель, в золотом ошейнике, подпирающим ухоженную бородку, медленно вышел на сцену. Его черная мантия, едва касалась пола, придавая величественный вид старому официалу. Те, кто с трепетом ожидал оглашения приговора, тут же притихли.
Взойдя на трибуну, он начал вещать уверенным голосом:
«После тщательного рассмотрения объективных данных, полученных во время тайного обряда, и засекреченных показаний свидетелей, чьи имена останутся скрыты на веки, кафедральный трибунал Великой Церкви пришел к следующему решению: признать виновными Даррена, Дарси, Делайлу, Джерри, Дориана, Джоанну, Доэрти, Джилроя, Джеймса, Дарьяну, Дерека и Дейзи в чудовищных злодеяниях, содеянных ими в полной ясности ума и трезвости рассудка.
Учитывая общественную опасность совершенных ими незаконных, бесчеловечных проступков, а так же руководствуясь системой ритуального права - святой, незыблемой, действующей и поныне, коллегия почтенных схимчих судей, не нашла иного наказания для этих мерзавцев, как смерть через полное обескровливание.
На Владычицей хранимой площади, мы изымем то, что было дано им, и то, чем они распорядились недостойно. С этого момента, богоотступники будут лишены права общей крови. Во веке в…»
Не успев дослушать речь «кровопийцы», я вдруг осознал, что Джуди и Шэннон больше нет рядом. Лишь озлобленные, изнуренные тяжелым трудом, лица мужчин и женщин, жадно смотрели на сцену. Их голод -