— Аннукар, ты должен жить, — громогласно заявлял голос Света.
— Я не хочу, — уже тверже заявил вампир. — Мой путь — страдание, и я останусь здесь, вдалеке от мира плоти и слез.
— Ты позабыл о мести? — спросил голос. — Забыл о том, что сотворил с тобой Фабиан? Ты должен жить.
— Я устал от мести. Целую вечность я мстил всем подряд. Графы, вампиры, чародеи — я пролил достаточно человеческой крови. Оставь меня в покое, Свет. Верни меня в объятия моей матери. Она дарует мне забвение.
— Фабиан уничтожит Белендар, Аннукар. С твоей помощью он скует цепями вечной жизни весь мир. В том есть твоя вина.
— У мертвых нет вины, Свет. Кто простит грехи тому, кто ничего не может исправить? Или тому, кого наказал злой рок? Забвение — удел всего сущего, ты знаешь это не хуже меня. Оставь свои потуги и позволь мне следовать своей судьбе.
— Ты забыл свою возлюбленную, Аннукар? — все так же ровно и громогласно заявлял Свет. — Она следовала за тобой в огонь, пожертвовала жизнью, ради того, чтобы ты смог стать человеком. Она погибла напрасно?
— Она погибла, — сказал вампир, — и это все. Я ушел, она ушла — мы свободны. Если и есть на земле боги, то ей уже уготовили место в небесных чертогах. А может, она тоже болтается в бесконечной пустоте, как и я? Может, она совсем неподалеку? Так близко, что я мог коснуться ее и не заметить? Это пустые слова. Все идет так, как должно идти. Уйди прочь, Свет, оставь меня. Мне тяжело лицезреть тебя воочию.
— Она погибла, — согласился Свет, — но ее путь не окончен.
— Что? — сухо удивился Аннукар.
— Уже сейчас Фабиан убивает Белендар. Ему хватит сил, чтобы стереть с лица земли все живое. И оставить лишь мертвую пустыню, по которой будут бродить голодные монстры, схожие твоей природе. И она будет одной из них по его прихоти.
— Но… зачем? — Что-то странное проснулось в душе вампира. На какое-то невидимое мгновение он вновь почувствовал свое тело, как сжалось небьющееся сердце от острой, как нож, тревоги.
— Затем, что это в его силах, Аннукар. Она будет страдать целую вечность, пока Белендар не смилостивится над ней и ни развалится на куски. Тебе безразлична собственная судьба, так может Кларисса заставит тебя задуматься?
Свет. Он проникал все глубже в душу Аннукара. Он жег ее изнутри, плавил, менял ее по своему образу и подобию.
— Что ты хочешь, Свет? — спросил Аннукар, терзаясь невыносимой болью.
— Стань посланником моей Воли, — ответила безликая стихия. — Уничтожь Фабиана. Принеси покой Белендару, и ты спасешь свою возлюбленную. Воля Моя будет тебе опорой и мечом. Сокруши своих врагов, и ты вновь встретишься с Клариссой. Ты согласен, вампир?
* * *
Лицо Бральди озарилось внутренним светом. Солнечный нимб окружил его голову, и в искаженных яростью глазах сияли звезды.
Его спутники вскочили на ноги, не зная, что делать.
— И что это такое, Ангус? — крикнул Башет, все глубже вжимаясь в стену.
Инстинкт подсказывал ему, что от той твари, в которую книга превратила его брата, нужно бежать как можно дальше. Но разум удерживал беснующегося Зверя, не давая ему выпрыгнуть в единственное окно и умчаться куда подальше.
— Это… я не знаю! — закричал Барон.
Жуткий ветер скользнул через окно, подняв настоящую бурю внутри башни. В это мгновение Кларисса решилась заглянуть в глаза своему ужасу. И увидела в нем того, кого поклялась забыть, как страшный сон. Осанка, выражение лица, все это навалилось на нее грузом прошлого. И радость пронзила ее сердце.
— Аннукар? — спросила она.
Озаренный внутренним светом вампир посмотрел на нее. Сперва свысока, как на ничтожное животное, путающееся под ногами, но потом что-то переменилось внутри светозарного. На его лице появилась улыбка. Столь нежная и сильная, что душа воительницы разрывалась на части.
— Кларисса, — не своим, возвышенным голосом произнес вампир, — Я вспомнил. Я вернулся в Белендар.
— Аннукар!
Вампиресса бросилась к своему давнему возлюбленному. Ее тело чувствовало тепло, исходящее от прежде незнакомого, ненавистного, чужого существа. Она уверяла себя, что это лишь совпадение. Что чудес на свете не бывает.
Но он здесь. Стоит рядом с ней, его руки обнимают ее, и свет былых воспоминаний проникает все глубже в память, выжигая занавес, сотканный беспамятством Пробуждения. Она стала той, кем была тысячи лет назад. И он изменился. Но был все тем же вампиром, ради которого она видела смысл жить.
— Эльза, что происходит?! — закричал Ангус, пытаясь удержаться на ногах. Сильные толчки сотрясали башню, грозя ей обрушиться с высоты на холодную землю.
Барон смотрел, как неподвижно стояли Бральди и Кларисса, зверь, привязавший его узами крови, и жительница Сладкой Башни, которая ласкала его столетия подряд. Он видел перед собой других существ, древних, могучих, соединившихся спустя долгое время мощью всесокрушающей стихии.
— Старый Барон вспомнил! — смеялась пророчица, и тьма, почти не сходившая с ее глаз, улетучивалась из ее хрупкого тела. Эльза подбежала к возлюбленным и без страха перед смертоносным Светом заключила их в объятия. — Радуйтесь, дураки! Бегите к нам!
— Что?! — удивился Башет.
— Шевели мослами! — выкрикнул Ангус, в один прыжок обхватив озаренных Светом сородичей.
Даже Фрегри сообразил, что бежать из разрушающейся на глазах башни бесполезно. Прижав уши, пес проскочил мимо ошеломленного Башета и пушистой дугой прижался к вампирам. Золотые лучи обхватили и его, ни причинив вреда.
Башет все еще сомневался. Страх и слухи говорили ему, что прикосновение Света — верная смерть для всех Пробужденных. Но то, что он видел своими глазами, полностью противоречило доводам разума.
— Ай, была — не была! — закричал вампир и бросился к озаренным.
* * *
Кин мчался во весь опор навстречу дрожащему замку. Шаман призывал всех бежать туда как можно быстрее. Его цепкие лапы цеплялись за корни и скрюченный стволы пронзивших город деревьев, оборотень с каждым прыжком приближался к цели.
И как только дикарь подобрался к внутренним воротам, сильный ветер ударил ему в морду. Оборотни остановились, не решаясь двинуться дальше.
— Он идет! — громовым голосом вещал Фалкор, стуча ногами-корнями по разбитой дороге. — Готовьтесь, братья! Светлый Лик идет к нам!
Древние стены начали разваливаться на части, несколько огромных камней упали перед воинами пустошей. Оборотни начали отступать, но говорящий дуб приказывал стоять и ждать. Вся армия одержимых Жизнью существ присоединилась к встрече древнего гостя.
Когда ветер стал совсем невыносимым, сбивая с ног и отбрасывая жителей лесов и пустынь от