Ознакомительный фрагмент
чтобы она оказалась здесь. Случись такое, все бы узнали, что он сделал, – изнасиловал девушку, которая была обещана его собственному преемнику. Он разрушил все, но ему потребовалось бесстрашие восемнадцатилетней девочки ростом пять футов три дюйма, чтобы понять это.– Донли был слабым человеком во многих отношениях, – Ролланд внимательно изучает меня.
– Я могла бы уйти от Меро, – говорю я. – Просто… убежать. Это было так легко.
– И все же ты осталась с этим монстром.
Я грустно усмехаюсь и перевожу взгляд на Ролланда.
– Да. Чтобы защитить сестру, которую я даже не знала.
– Почему?
– Потому что, хотя я ни разу не видела ее, моя интуиция подсказывала мне, что ее цель была важнее моей, – мгновенно отвечаю я. – И оказалась права.
Ролланд снова вздыхает, встает и протягивает мне руку. Я беру ее, позволяя ему поднять меня на ноги. Он стоит, высоко подняв плечи, глаза у него такие же яркие, как у его единственного родного сына.
– Это честь, – говорит он. – Это верность без цели или личной выгоды.
– Это – Виктория Вега, Ролланд.
Тепло, окутанное чувством вины, зарождается у меня под ребрами, медленно распространяется по груди, беспокойство заставляет мой взгляд переместиться на второй этаж особняка, к окну, которое ведет в комнату одной маленькой девочки, и еще…
Он наблюдает – вижу я.
Глава 3
Кэптен
Она отпускает руку моего отца, ее глаза прикованы к моим.
Само ее существование приводит в бешенство.
Опьяняет…
Чертовски тревожит…
Я не знаю, что это такое и почему так, но между нами есть сумасшедшее притяжение, которое назревало с самого начала, и теперь, когда она живет с нами под одной крышей, я могу подозревать, что накал будет еще больше.
Мои глаза сужаются, и она наклоняет голову, не желая отводить взгляд первой.
Ненавижу, как мое тело реагирует на нее, но, что еще хуже, я ненавижу следующую мысль:
Она сводит меня с ума, черт возьми, но, боже, как мне свести с ума ее…
– На что ты смотришь, Пакман? – голос Рэйвен врывается в мои мысли. Она называет меня именем героя компьютерной игры, который жрет все подряд.
– Да так, на одну девушку в нашем дворе. Вроде она тебе сестра, но совсем не похожа на тебя, то есть полная противоположность.
И правда, у Рэйвен длинные, гладкие, черные как смоль волосы, которые она недавно подкрасила фиолетовым, и каменно-серые глаза. Даже тон кожи у нее другой – светло-кремовый, контрастирующий с ее изогнутыми розовыми губами.
А у Виктории безупречный летний загар, который держится круглый год, глаза темные, а губы пухлые, и она постоянно держит их поджатыми.
Красятся они похоже: толстая черная подводка и много туши на ресницах – такой образ крутой рокерши, но на этом сходство заканчивается.
В Рэйвен все кричит о безрассудстве, а Виктория – воплощение цинизма.
Рэйвен не думает – она действует, а Виктория вечно прокручивает все в голове.
Рэйвен смеется по поводу своего внешнего вида: «Это потому, что я была обречена выглядеть как моя мать, пусть дьявол вечно жарит ее душу в аду».
Я поворачиваясь к ней.
Чуть больше месяца назад она вытряхнула прах своей матери в ручей около нашего дома, предоставив мерзкой женщине упокоиться в знакомом месте, хотя сама Рэйвен не считает, что ее мать заслужила это.
– Ты думала о ней? – спрашиваю я, и мой взгляд падает на ее живот.
Она пожимает плечами, слегка хмурясь.
– Если беспокоиться о том, что я буду так же плоха, как она, во всей этой истории с ребенком, тогда да. – Она тяжело вздыхает и признается: – Каждую секунду, Кэптен.
– А что говорит Мэддок?
– Что я не она и никогда не позволю себе быть такой.
– Он прав, – соглашаюсь я.
Рэйвен хмурится еще сильнее.
– Она была наркоманкой, Кэп. Я курю травку, по крайней мере, курила до того, как залетела. Она продавала свое тело ради быстрых денег, а я позволяла бить себя за то же самое.
– Да ладно. Ты никому не позволяла бить себя, – усмехаюсь я. – Ты просто нашла способ позаботиться о себе, вышла на ринг и заработала немного денег своими кулаками, победив. Это далеко не одно и то же.
Ее губы сжимаются, и она отрывисто кивает.
– Поверь мне, Рэйвен Брейшо, ты будешь большим, чем твоя мать когда-либо могла быть. – Я хочу вселить в нее уверенность.
Она смотрит на меня с легкой улыбкой.
– Или умру, пытаясь.
Не сомневаюсь, что она поступит именно так.
Мы смотрим друг на друга, и с каждой секундой черты ее лица смягчаются. Она наклоняет голову, зная, что мне есть что сказать, но сама спрашивать не будет. Ее интересует Виктория.
Я помогаю ей:
– Как ты думаешь, почему наш отец сделал это для нее? Зачем позволил жить тут.
Она кивает, как будто ожидала этого вопроса, так что я угадал.
– Я столько раз прокручивала это дерьмо в голове, Кэп. Я была уверена, что все это ради того, чтобы присматривать за ней, отслеживать возможные неприятности, и только, понимаешь? – Она делает глубокий вдох. – Но теперь, когда я знаю, что он не полный придурок, – на этих словах я усмехаюсь, – я думаю, что он хотел дать ей шанс.
– На жизнь в аду, да?
Она сердито смотрит на меня.
– Перестань, Кэптен. Кто, черт возьми, знает, каково ей было на самом деле. Ты же видел шрамы у нее на животе, как и я. Мы даже не можем предположить, откуда они у нее.
Мои губы сжимаются при упоминании шрамов. Все вышло случайно. Несколько месяцев назад ее рубашка порвалась, что дало моим братьям, мне и Рэйвен увидеть то, что мы не должны были видеть. Виктория никогда не давала объяснений, а мы никогда и не просили объяснить. Я перебрал в уме все возможные варианты, но в нашем мире это может быть результатом чего угодно. Мои догадки могут быть просто смешными по сравнению с реальностью, и не то чтобы у меня был какой-то способ узнать.
– Я думаю, ей есть что рассказать, – говорит Рэйвен.
– Тогда почему, черт возьми, она этого не сделала?
Рэй тихо смеется:
– Спрашивает парень, который неохотно делится с нами своей обычной жизнью, а самыми сокровенными мыслями – только с бумагой.
Я хмурюсь и встаю перед ней.
– Почему она этого не сделала? – дразнит она, похлопывая меня по груди, и ее серые глаза встречаются с моими. – А как насчет того, с чего бы ей это делать? Может, она и живет теперь в большом шикарном особняке, но таким девушкам, как мы, роскошь не приносит комфорта.
– Что это значит?
– Это значит, что мы с ней