— Ура! — крикнул вагоновожатый.
Было весело.
Между моим товарищем и покойником наметился уже легкий абрис будущей дружбы. Когда мы, расплатившись, неуверенно брели по узенькой улице, я сказал вагоновожатому на его образном языке:
— Акчиниокоп иламолу! Ех-ех!
— Обисапс, — с чувством ответил вагоновожатый, пожимая мне руку…
Вот вам и жизнь!
Ей-Богу, ни одного слова не прибавил, не убавил. Честное слово.