Тогда Алексей Толстой разделся голым и выйдя на Фонтанку стал ржать по-лошадиному. Все говорили: «вот ржет крупный современный писатель». И никто Алексея Толстого не тронул.
<30 августа 1934>«Как известно, у Безименского…»
Как известно, у Безименского очень тупое рыло.
Вот однажды, Безименский стукнулся своим рылом о табурет.
После этого рыло поэта Безименского пришло в полную негодность.
<август-сентябрь 1934>О равновесии
Теперь все знают как опасно глотать камни.
Один, даже, мой знакомый сочинил такое выражение: «Кавео», что значит: «Камни внутрь опасно». И хорошо сделал. «Кавео» легко запомнить и как потребуется, так и вспомнишь сразу.
А служил этот мой знакомый истопником при паровозе. То по северной ветви ездил, а то в Москву. Звали его Николай Иванович Серпухов, а курил он папиросы «Ракета», 35 коп. коробка и всегда говорил, что от них он меньше кашлем страдает, а от пятирублевых, говорит, я всегда задыхаюсь.
И вот случилось однажды Николаю Ивановичу попасть в Европейскую Гостиницу, в ресторан. Сидит Николай Иванович за столом, а за соседним столиком иностранцы сидят и яблоки жрут.
Вот тут-то Николай Иванович и сказал себе: «Интересно», – сказал себе Николай Иванович, – «как человек устроен».
Только это он себе сказал, откуда ни возьмись, появляется перед ним фея и говорит:
– «Чего тебе добрый человек нужно?»
Ну конечно в ресторане происходит движение, откуда мол эта неизвестная дамочка возникла. Иностранцы так даже и яблоки жрать перестали.
Николай-то Иванович и сам не на шутку струхнул и говорит просто так, чтобы только отвязаться:
«Извините, – говорит, – особого такого ничего мне не требуется».
«Нет, – говорит неизвестная дамочка, – я, – говорит, – что называется фея. Одним моментом что угодно смастерю».
Только видит Николай Иванович, что какой-то гражданин в серой паре внимательно к их разговору прислушивается. А в открытые двери метр-д’отель бежит, а за ним еще какой-то субъект с папироской во рту.
«Что за чорт! – думает Николай Иванович, – неизвестно что получается».
А оно и действительно неизвестно что получается. Метр-д’отель по столам скачет, иностранцы ковры в трубочку закатывают и вообще чорт его знает! Кто во что горазд!
Выбежал Николай Иванович на улицу, даже шапку в раздевалке из хранения не взял, выбежал на улицу Лассаля и сказал себе: «Ка ве О! Камни внутрь опасно! И чего-чего только на свете не бывает!»
А придя домой Николай Иванович так сказал жене своей: «Не пугайтесь Екатерина Петровна и не волнуйтесь. Только нет в мире никакого равновесия. И ошибка-то всего на какие-нибудь полтора килограмма на всю вселенную, а все же удивительно Екатерина Петровна, совершенно удивительно!»
ВСЁ.
Даниил Дандан
18 сентября 1934О явлениях и существованиях № 1
Художник Миккель Анжело садится на груду кирпичей и, подперев голову руками, начинает думать. Вот проходит мимо петух и смотрит на художника Миккеля Анжело своими круглыми, золотистыми глазами. Смотрит и не мигает. Тут художник Миккель Анжело поднимает голову и видит петуха. Петух не отводит глаз, не мигает и не двигает хвостом. Художник Миккель Анжело опускает глаза и замечает, что глаза что-то щиплет. Художник Миккель Анжело трет глаза руками. А петух не стоит уж больше, не стоит, а уходит, уходит за сарай, за сарай на птичий двор, на птичий двор к своим курам.
И художник Миккель Анжело поднимается с груды кирпичей, отряхает со штанов красную, кирпичную пыль, бросает в сторону ремешок и идет к своей жене.
А жена у художника Миккеля Анжело длинная длинная, длиной в две комнаты.
По дороге художник Миккель Анжело встречает Комарова, хватает его за руку и кричит: «смотри!»
Комаров смотрит и видит шар.
«Что это?» – шепчет Комаров.
А с неба грохочет: «Это шар».
«Какой такой шар?» – шепчет Комаров.
А с неба грохот: «Шар гладкоповерхностный!»
Комаров и художник Миккель Анжело садятся в траву и сидят они в траве как грибы. Они держат друг друга за руки и смотрят на небо. А на небе вырисовывается огромная ложка. Что же это такое? Никто этого не знает. Люди бегут и застревают в своих домах. И двери запирают и окна. Но разве это поможет? Куда там! Не поможет это.
Я помню как в 1884-том году показалась на небе обыкновенная комета величиной с пароход. Очень было страшно. А тут ложка! Куда комете до такого явления.
Запирать окна и двери!
Разве это может помочь? Против небесного явления доской не загородишься.
У нас в доме живет Николай Иванович Ступин, у него теория, что всё дым. А по-моему не всё дым. Может и дыма-то никакого нет. Ничего, может быть, нет. Есть одно только разделение. А может быть и разделения-то никакого нет. Трудно сказать.
Говорят один знаменитый художник рассматривал петуха. Рассматривал, рассматривал и пришел к убеждению, что петуха не существует.
Художник сказал об этом своему приятелю, а приятель давай смеяться. Как же, говорит, не существует, когда, говорит, он вот тут вот стоит и я, говорит, его отчетливо наблюдаю.
А великий художник опустил тогда голову, и как стоял так и сел на груду кирпичей.
ВСЁ.
Даниил Дандан18 сентября 1934О явлениях и существованиях № 2
Вот бутылка с водкой, так называемый спиртуоз. А рядом вы видите Николая Ивановича Серпухова.
Вот из бутылки поднимаются спиртуозные пары. Поглядите как дышит носом Николай Иванович Серпухов. Поглядите как он облизывается и как он щурится. Видно ему это очень приятно, и главным образом потому что спиртуоз.
Но обратите внимание на то, что за спиной Николая Ивановича нет ничего. Не то чтобы там не стоял шкап или комод, или вообще что-нибудь такое, а совсем ничего нет, даже воздуха нет. Хотите верьте, хотите не верьте, но за спиной Николай <Ивановича> нет даже безвоздушного пространства, или, как говорится, мирового эфира. Откровенно говоря ничего нет.
Этого конечно и вообразить себе невозможно.
Но на это нам плевать, нас интересует только спиртуоз и Николай Иванович Серпухов.
Вот Николай Иванович берет рукой бутылку со спиртуозом и подносит ее к своему носу. Николай Иванович нюхает и двигает ртом как кролик.
Теперь пришло время сказать, что не только за спиной Николая Ивановича, но впереди, так сказать, перед грудью и вообще кругом нет ничего. Полное отсутствие всякого существования, или как острили когда-то: отсутствие всякого присутствия.
Однако давайте интересоваться только спиртуозом и Николаем Ивановичем.
Представьте себе, Николай Иванович, заглядывает во внутрь бутылки со спиртуозом, потом подносит ее к губам, запрокидывает бутылку донышком вверх и выпивает, представьте себе, весь спиртуоз.
Вот ловко! Николай Иванович выпил спиртуоз и похлопал глазами. Вот ловко! Как это он!
А мы теперь должны сказать вот что: собственно говоря, не только за спиной Николая Ивановича, или спереди и вокруг только, а также и внутри Николая Ивановича ничего не было, ничего не существовало.
Оно конечно могло быть так, как мы только что сказали, а сам Николай Иванович мог при этом восхитительно существовать. Это конечно верно. Но, откровенно говоря, вся штука в том, что Николай Иванович не существовал и не существует. Вот в чем штука-то.
Вы спросите: А как же бутылка со спиртуозом. Особенно, куда вот делся спиртуоз, если его выпил несуществующий Николай Иванович. Бутылка, скажем, осталась. А где же спиртуоз? Только что был, а вдруг его и нет. Ведь Николай-то Иванович не существует, говорите вы. Вот как же это так?
Тут мы и сами теряемся в догадках.
А впрочем, что же это мы говорим? Ведь мы сказали, что как внутри, так и снаружи Николая Ивановича ничего не существует. А раз ни внутри ни снаружи ничего не существует, то значит и бутылки не существует. Так ведь?
Но с другой стороны обратите внимание на следующее: если мы говорим, что ничего не существует ни изнутри, ни снаружи, то является вопрос: изнутри и снаружи чего? Что-то, видно, все же существует? А может и не существует. Тогда для чего же мы говорим изнутри и снаружи?
Нет, тут явно тупик. И мы сами не знаем что сказать.
До свидания.
ВСЁ.
Даниил Дандан18 сентября 1934«Маляр сел в люльку и сказал…»
Маляр сел в люльку и сказал:
«Вот до той зазубрины дотяните и стоп».
Петров и Комаров взялись за канат.
– Валяй! – сказал маляр и люлька поскакала вверх.
Маляр отпихивался от стены ногами. Люлька с маляром откачивалась и опять летела к стене. А маляр опять отпихивался от стены ногами.
Петров и Комаров тянули за канат. То Петров, то Комаров. Пока один тянул, другой на всякий случай держал свободный конец каната.