В 1762 году английский священник доктор Уорнер в своем памфлете перечислял ряд серьезных ошибок, допущенных Макферсоном. Вождь или король, воспетый в эпосе под именем Фингала, был на самом деле Финн, ирландский герой. Уорнер заметил, что Макферсон, изменив имена действующих лиц и названия мест до неузнаваемости, внес в ирландскую историю полную неразбериху.
В 1766 году Чарлз О’Коннор в своих «Рассуждениях об истории Ирландии» отметил и то, что Макферсон не силен в географии: Мойлена оказалась в Ольстере вместо графства Кингс, а Тара (Темора) в Ольстере вместо Мита. На континенте критики начали сопоставлять отрывки из «Фингала» с отрывками из произведений Мильтона, Исайи и других авторов.
От Макферсона постоянно требовали оригиналы, с которых он делал переводы своих поэм; многие предлагали, чтобы он собрал все рукописи воедино, дабы их изучили специалисты, выяснили их подлинность и раз и навсегда покончили с разногласиями. Однако Макферсон хранил упорное молчание.
Один из самых рьяных критиков мистификатора доктор Сэмюэл Джонсон писал: «Макферсон выискивал имена, истории, фразы, более того, обрывки старых песен и сплел из всего этого свои собственные сочинения, и теперь всю эту мешанину он всему свету выдает за переводы древних поэм… Ни издатель, ни автор так и не смогли предъявить подлинник, да и никому другому это не удастся…».
Возмущенный Макферсон отправился к Бекету, своему издателю, и тот поместил в газетах следующее объявление: «Настоящим я удостоверяю, что оригиналы “Фингала” и других поэм Оссиана в 1762 году были на несколько месяцев выставлены в моей лавке на обозрение любопытствующим. Публика получила возможность ознакомиться с ними; более того: предложения опубликовать оригиналы поэм Оссиана были доведены до сведения читателей по всему Королевству, в газетах были помещены соответствующие объявления. Желающих, однако, оказалось немного, и я, убедившись, что для издания стихов достаточно средств собрать не удастся, вернул рукописи владельцу, в чьих руках они находятся и по сей день. Томас Бекет, Адельфи».
Макферсон послал официальный вызов Джонсону, на который тот охотно ответил, заявив, что противник его негодяй, шарлатан и мистификатор. После этого Джонсон купил массивную дубовую трость с набалдашником; палка была необходима ему для защиты: пусть только вздумают на него напасть. Ссора Джонсона с Макферсоном мгновенно была подхвачена газетами и журналами, поддерживающими ту сторону, в правоту которой они верили.
В начале 1770 годов Макферсон опубликовал ряд трудов по истории Англии, за три месяца перевел «Илиаду». От имени суда он осуществлял надзор за газетами, получая 600 фунтов в год. Макферсон был неплохо обеспечен, что позволило ему переехать в дом в Вестминстере, но при желании он мог удалиться в собственную виллу на Патни Коммон.
Макферсон по-прежнему утверждал, что поэмы Оссиана подлинны. Правда, он оказался перед дилеммой. Красотой и совершенством поэм, приписываемых Оссиану, восторгалась вся Европа – и было уже почти доказано, что это мистификация и автор ее сам Макферсон. Признай он поэмы своими, он встал бы в один ряд с лучшими поэтами современности, ведь автора поэм уже причислили к гениям. И все же он не мог признать их мистификациями и пожать лавры сочинителя, поскольку в этом случае его противники немедленно отпраздновали бы победу, а его главный враг доктор Джонсон просто светился бы от счастья. И Макферсон отделывался намеками: «Скажу без всякого тщеславия: по-моему, я способен писать сносные стихи, и уверяю моих противников, что не стал бы переводить то, чему не смог бы подражать». Мистификатор не раз умудрялся петь себе дифирамбы в анонимных письмах в газеты, подписанных псевдонимами, такими, например, как «Беспристрастный».
В 1785 году Босуэлл отметил, что интерес к спору иссяк. Сам Макферсон во время американской войны за независимость поступил на службу к лорду Порту и сочинял пропагандистские статьи. После этого Джеймс занял выгодную должность лондонского агента некоего набоба Аркотского. На новом посту он необыкновенно разбогател. В 1780 году Макферсон был избран членом парламента и сохранял за собой место в течение шестнадцати лет.
Последние годы жизни Макферсон провел на родине; он купил большой участок земли в Баденохе и построил дом на холме с видом на Спей. Джеймс вел праздную жизнь среди родных и близких. Умер Макферсон 17 февраля 1796 года в возрасте 59 лет. Согласно завещанию он был похоронен в Вестминстерском аббатстве.
Несмотря на утверждения и увещевания Босуэлла, яростные споры продолжались и после смерти Макферсона. Завершились они лишь в 1886–1887 годах, после появления в «Селтик мэгэзин» серии статей, написанных редактором журнала Александром Макбейном. По его мнению, историческая канва поэм убедительно показывает, что сочинитель их был совершенно несведущ в истории древних кельтов. Многие собственные имена – чистой воды выдумка, даже имя Фингал вызывает сомнения. Жизнь, описываемая в творениях Оссиана, полностью расходится со всем тем, что известно об обычаях и нравах кельтов. По книгам Макферсона разбросаны подлинные фрагменты из Оссиана, которые ему в самом деле удалось обнаружить, так что подделка не избежала прикосновения подлинника. Гэльские стихи, без сомнения, переведены с английского, а не наоборот, как того следовало ожидать.
Механический шахматист Фаркаша Кемпелена
В конце XVIII века Европа переживала очередное увлечение «автоматами» – так тогда называли механические устройства, копирующие некоторые действия людей и животных. Особенно широкую известность приобрел механический шахматист Фаркаша (Вольфганга) Кемпелена, венгерского изобретателя и механика, служившего при дворе австрийской императрицы Марии-Терезии. Кроме того, он построил чудесные фонтаны в парке Шенбрунн в Вене, составил проект грандиозного канала Дунай – Адриатическое море, изобрел паровой насос, пишущую машинку для слепых, говорящую куклу…
В 1769 году Кемпелен продемонстрировал механического шахматиста, облаченного в экзотический турецкий наряд. Автомат вызвал всеобщий восторг и изумление, так как побеждал даже сильных игроков. Шах королю «турок» объявлял троекратным кивком головы. Если противник грубо ошибался, «турок» немедленно прекращал игру и оставался без движения.
Кемпелен проехал с чудо-автоматом по нескольким городам, после чего размонтировал механического шахматиста. Однако после смерти Марии-Терезии ее сын и наследник, император Иосиф II, принимая в 1780 году в Вене великого князя Павла, сына Екатерины II, приказал вновь продемонстрировать чудо-автомат. Кемпелен быстро восстановил машину. При этом он не только усовершенствовал конструкцию, но и дополнил автомат говорящим приспособлением, подражающим звуку слова «шах»! Восхищенный Павел пригласил изобретателя в российскую столицу.
Механический шахматист
По дороге в Петербург механический шахматист сыграл несколько партий в Варшаве. Восторженная публика пыталась раскрыть секрет действия механизма. Чаще всего делались догадки о спрятанном внутри карлике, но они опровергались Кемпеленом; ходили также слухи, что механизмом управляет изобретатель на расстоянии. Все это подогревало интерес к механическому игроку.
Российской императрице, большой любительнице шахмат, не терпелось сразится с чудо-автоматом. В назначенный час двери распахнулись и в зал с поклоном вошел Кемпелен. Четверо слуг осторожно внесли его машину. «Турок» сидел, поджав ноги, перед ящиком размером 120 на 80 сантиметров, на котором лежала шахматная доска. Внутри помещалась сложная система колес и рычагов, а в выдвижном ящике – комплект шахматных фигур.
Перед началом сеанса Кемпелен раздел «турка», давая возможность зрителям убедиться, что это механическая кукла. Он открывал одну за другой дверцы ящика, показывая, что там только рычаги и колеса. Затем Кемпелен торжественно завел машину большим ключом, и та благодарно кивнула ему головой.
Придворные дамы ахнули от изумления. Кемпелен расставил на доске фигуры, нажал какую-то кнопку, и машина сделала первый ход: медленно деревянной рукой взяла пешку, переставила ее на две клетки вперед.
Говорить машина не умела, и поэтому ее действия комментировал Кемпелен. Партия развивалась довольно быстро, и уже после дюжины ходов с каждой стороны над Екатериной нависла угроза поражения.
Кемпелен не мог допустить позора императрицы. И вот он, как бы поправляя одежду «турка», коснулся его плеча. После этого кукла вдруг странно дернулась, заскрипела, взмахнула рукой и сбросила шахматные фигуры с доски на пол. «Ваше Величество, – с глубоким поклоном сказал изобретатель, – в виду мелкой поломки машины ваша партия не может быть доиграна».