Далеко не всегда…
Иногда она подолгу расхаживала вдоль распластанного на камне тела, склоняя точёную головку то на одно плечико, то на другое. Словно гурман перед изысканным кушаньем, никак не способный выбрать, с какого именно лакомого кусочка ему начать. И проснуться не получалось. Сердце колотилось, беззвучный крик рвал горло, душил изнутри, и ужас длился и длился. И где-то глубоко Конан знал, что не сможет проснуться – до тех самых пор, пока мерзкая птица не начнёт ужин.
И вот тогда-то он и начинал – там же, глубоко-глубоко и почти неосознанно, но начинал! – хотеть, чтобы самое ужасное случилось побыстрее.
И вот это, пожалуй, было самым страшным.
* * *– Заночуем здесь! До заката всё равно не будет больше ни одного подходящего места, если выступим с рассветом – будем в Сабатее завтра не позже полудня.
Конан молчал, грея руки о кружку. Напиток был горьким, хорошо восстанавливал силы. А ещё он был горячим. И это радовало. Ночи в степи оказались неожиданно прохладными даже сейчас, ранней осенью. Странно, раньше как-то не замечалось.
– Прибыл гонец от Сая. Хочешь с ним поговорить?
Конан отрицательно мотнул головой. Говорить не хотелось. Ни с кем и ни о чём.
– Ну и правильно. Я отправил его спать, парень совсем вымотался, двое суток в седле. Приятная новость: наше войско выросло чуть ли не вдвое – славный король Анакии поспешил загладить свою ошибку и прислал три вольных отряда от своих щедрот. Опытные, и, что самое важное – привыкшие действовать сообща. Не иначе, как кто-то из богов пнул этого несчастного тупицу как следует по соответствующему месту, заменяющему ему голову! Гхаза пока молчит, а Баалур сообщает, что отослал сотню копейщиков прямо в Сарк. Мы же всё равно его не минуем. Для Баалура, конечно, маловато. Вон перепуганный твоим визитом под его стены правитель несчастного Аббадраха где-то умудрился раздобыть почти две, плюс половину собственной гвардии. А ведь Аббадрах по сравнению с Баалуром – деревня деревней… но с паршивого каменного варана – хотя бы хвост на перчатку!
Конец ознакомительного фрагмента.