Император Пограничья 12
Глава 1
Я выбежал из кабинета, на ходу отдавая распоряжения. Через минуту по всему острогу зазвучали колокола — три удара, пауза, три удара. Режим повышенной боеготовности. Не полная тревога, но на ступень ниже. Люди выскакивали из домов, хватали оружие, занимали позиции на стенах.
— Борис! — крикнул я начальнику дружины, который уже бежал навстречу. — Собери боярский спецназ. Немедленно. У нас проблемы на шахте.
— Что случилось, воевода? — на ходу спросил он, разворачиваясь и свистом подзывая бойцов.
— Некротический выброс. Сильный. Вершинин успел только крикнуть, что пробили нижний пласт, — я схватил со стойки свою глефу. — Евсей! Михаил! Ярослав! За мной!
Трое лучших бойцов материализовались из толпы дружинников словно по волшебству. В глазах — готовность к бою, руки уже на оружии. Гаврила тоже рванулся вперёд, хватая автомат, но я остановил его, положив руку на плечо:
— Нет, Гаврила. Ты ещё не восстановился.
— Воевода, я могу… — начал он, но взгляд его дёрнулся, руки мелко задрожали.
— Это приказ.
Боец хмуро кивнул, понимая, что сейчас не время и не место для споров.
— Василиса! — окликнул я геомантку, которая спешила к нам от дома. — С нами. И где Черкасский?
— Здесь, — Тимур выскочил из казармы, натягивая на ходу бригантину. В руках — боевой жезл пироманта.
Вскоре мы неслись вскачь к шахте всей группой. С каждым метром становилось хуже. Сначала появился едва заметный холодок в воздухе, хотя день был тёплый. Потом трава под ногами начала терять цвет, словно из неё высасывали жизнь. На полпути к шахте я вскинул руку.
— Чувствуете?
Евсей кивнул, сжимая автомат покрепче:
— Бздыхи…
Воздух стал тяжёлым, давящим. Дышать приходилось через силу, словно каждый вдох требовал усилия. Птицы исчезли — ни единого звука, кроме наших шагов. Даже ветер замер.
Когда мы добрались до шахты, картина предстала жуткая. Рабочие в панике разбегались во все стороны, некоторые падали на колени и молились, другие просто стояли, уставившись в одну точку с пустыми глазами. Вокруг устья шахты растительность почернела в радиусе двадцати метров — трава превратилась в пепел, кусты осыпались сухими листьями. Из самой шахты поднималось едва видимое марево — не тепловое, а некротическое. Смерть буквально сочилась из-под земли.
К нам подошёл Никита Вершинин. Вернее, подковылял. Геомант выглядел так, словно постарел на десять лет за последний час. Кожа приобрела сероватый оттенок, под глазами залегли тёмные круги, руки мелко дрожали.
— Воевода… — голос хрипел, словно он кричал несколько часов подряд. — Мы… мы не знали. Клянусь всеми святыми, не знали!
Рядом стояли горный мастер Кузьма Долбилин и его помощник Никифор Грачёв. Старый шахтёр держался лучше остальных, но и в его глазах плескался первобытный ужас.
— Докладывайте, — приказал я, стараясь говорить спокойно, чтобы вселить такую же уверенность в своих людей.
Кузьма сглотнул:
— Пробивали нижний пласт, как обычно. Парень по имени Семён работал впереди всех. Внезапно пол под ним… просто исчез. Образовалась дыра. Огромная.
Я нахмурился, повернувшись к Вершинину:
— Как вы пропустили полость? У нас же три геоманта в команде!
Никита покачал головой, и от этого движения его пошатнуло:
— Не было там полости, Прохор Игнатьевич! Я лично проверял породу на дюжину метров вглубь. Сплошной массив! А потом… она просто появилась. Словно что-то создало её за секунду. Магически.
— Продолжайте, — я повернулся к Долбилину.
— Семён был на страховочном тросе, слава богу. Мы вытянули его… — мастер осёкся, сглотнул желчь. — То, что мы вытянули… Минута, воевода. Он пробыл там всего минуту.
Грачёв молча указал на что-то, накрытое брезентом. Я подошёл, откинул край. Чертовски знакомая картина, к которой невозможно привыкнуть на 100%. Тело с серой кожей, покрытой сетью чёрных вен. Глазницы — пустые провалы. Мышцы и плоть остались на месте, но жизни в них не было ни капли.
— Через два часа поднимется, — мрачно констатировал я. — Станет Трухляком. Семья даже попрощаться не сможет — нужно сжечь немедленно.
— У Семёна жена… двое детей… — прошептал Грачёв.
Я помолчал, глядя на то, что осталось от человека. У него было имя, любимые люди, жизнь. Полчаса назад он думал о том, что подарит жене, когда вернётся с вахты, или как научит старшего сына держать молоток. А теперь…
— Я сам скажу его жене, — тихо произнёс я. — После того, как разберёмся с угрозой. Семья получит полную компенсацию, дети будут обеспечены до совершеннолетия. Это меньшее, что я могу сделать.
— Спасибо, воевода, — Грачёв сглотнул. — Семён был хорошим парнем. Старательным.
— Евсей, — я кивнул своему бойцу. — Сожги тело. Аккуратно. С уважением. Это был наш человек.
Евсей кивнул, подхватил тело и понёс к краю мёртвой зоны.
— Я спускаюсь, — объявил спутникам, трансформируя глефу в короткий меч, таким будет сподручнее орудовать в тесноте.
— Воевода, это безумие! — воскликнул Долбилин. — Там внизу… там смерть!
— Именно поэтому я должен узнать, с чем мы столкнулись.
Есть у меня уже одна теория, дерьмовая до крайности. Надеюсь, я ошибаюсь.
— Василиса, Тимур — со мной.
Черкасский стиснул челюсти и кивнул. Голицына мотнула головой:
— Прохор, там такая концентрация некротической энергии… Мы можем не выдержать.
— Выдержим, — отрезал я, направляясь к магическому подъёмнику.
Платформа опускалась медленно. С каждым метром становилось хуже. Сначала покалывание в кончиках пальцев, потом — ощущение ледяных игл под кожей. На глубине двадцати метров Василиса схватилась за перила, её начало мутить. Черкасский создал небольшой огненный шар для тепла, но пламя было тусклым, словно сама тьма пожирала свет.
Двигаясь по штреку я думал о том, что даже самое безопасное место на свете может скрыть смертельную угрозу. Когда мы достигли места пробоя, я увидел чёрную, идеально круглую дыру диаметром метра три. Края потрескавшиеся, хрупкие…
Я опустился на колено у края, приложил ладонь к камню и активировал Эхо камня.
Магия потекла вниз, ощупывая пространство. И то, что я обнаружил, заставило меня сцепить зубы до хруста. Подо мной, на глубине ещё сотни метров, находилась полость. Массивная. И она вовсе не была пустой.
— Что там? — прошептала Василиса.
— Просторная пещера и там… — я не договорил.
В моём сознании