Нэпман 10. Финал
Глава 1
За нефтью в Маньчжурию
Харбинский вокзал полнился жизнью и гулом тысяч голосов, сливавшихся в причудливый многоязычный хор. Мне редко доводилось видеть такое пестрое смешение народов, эпох и культур.
Китайские носильщики в традиционных шапочках с косичками сновали между толпой, ловко баланcируя тяжелыми чемоданами на бамбуковых коромыслах. Русские эмигранты щеголяли в костюмах, вышедших из моды еще во времена последнего императора, создавая впечатление странной машины времени.
Дамы в длинных платьях, словно сошедшие со страниц дореволюционных журналов, обмахивались веерами, ведя беседы на изысканном русском языке.
В противоположном конце зала ожидания группа японских офицеров в безукоризненной форме с начищенными до блеска пуговицами и кобурами создавала островок военной дисциплины среди хаотичного движения вокзальной толпы. Их лица хранили каменное спокойствие, но взгляды цепко скользили по помещению, подмечая малейшие детали.
— Обратите внимание на второго офицера справа, — тихо произнес Александров, наклонившись ко мне под предлогом проверки билетов. — Капитан военной разведки. Видите характерный значок на воротнике?
Я рассеянно кивнул, делая вид, что внимательно проверяю документы в портфеле. Краем глаза заметил указанного офицера, подтянутого мужчину с узким лицом и шрамом на подбородке. Он что-то негромко говорил своему адъютанту, изредка бросая взгляды в нашу сторону.
Архангельский и Перминов в двадцати шагах от нас руководили погрузкой нашего оборудования. Чемоданы и ящики, замаскированные под стандартное железнодорожное оборудование, грузили в специальный технический вагон, прицепленный к пассажирскому составу Харбин-Цицикар.
— Инженер Ли еще не прибыл? — спросил я, проверяя время на карманных часах.
— Ожидаем с минуты на минуту, — Александров кивнул в сторону западного входа. — А вот и он.
К нашей группе приближался Ли Вэньцзяо, молодой китайский инженер, назначенный сопровождать нашу экспедицию. Его европейский костюм сидел безукоризненно, придавая облику некий космополитический шарм. В руках он держал потертый кожаный портфель, под мышкой, свернутые в трубку чертежи.
— Товарищ Краснов, — поздоровался Ли на почти безупречном русском. — Прошу прощения за небольшое опоздание. Пришлось задержаться в управлении для получения дополнительных инструкций.
— Никаких проблем, товарищ Ли, — я пожал его руку, одновременно отмечая про себя фразу о «дополнительных инструкциях». — Мы только завершаем погрузку технического оборудования. Кстати, позвольте представить вам главного геолога… то есть, инженера нашей экспедиции, товарища Архангельского.
Архангельский, заметив мой намек, немедленно начал «инструктаж», демонстрируя Ли чертежи железнодорожного полотна.
— Как вы понимаете, товарищ Ли, наша основная задача — проверка устойчивости грунта под железнодорожным полотном, — говорил он, разворачивая схемы. — Особое внимание уделим дренажным системам в районе Цицикара. Что вам известно о составе грунта на северном участке линии?
Я отошел на несколько шагов, делая вид, что проверяю билеты, но внимательно прислушивался к разговору. Архангельский искусно проводил проверку компетентности нашего китайского сопровождающего, одновременно оценивая его познания в геологии.
— Грунт преимущественно лессовый, с примесью суглинка, — уверенно отвечал Ли. — В северной части значительные отложения глины, что создает проблемы с дренажем во время муссонных дождей. В прошлом году пришлось укреплять насыпь на сорок восьмом километре из-за подмыва.
Совершенно компетентные ответы. Ли явно знал свое дело.
Используя технику контрнаблюдения, которую мне преподал Мышкин перед отъездом, я неторопливо обошел зал ожидания, останавливаясь у газетного киоска. Делая вид, что выбираю свежую прессу, я изучал отражение в стеклянной витрине.
Помимо японских офицеров, заметил еще двух наблюдателей.
Один, в европейском костюме, с явными славянскими чертами лица, вероятно, белоэмигрант на японской службе, делал вид, что читает газету в углу зала. Второй, китаец в традиционной одежде торговца, невзначай оказывался все время поблизости от нашего багажа.
— Поезд Харбин-Цицикар задерживается на полчаса, — прозвучало объявление сначала на китайском, затем на русском и японском языках. — Просим пассажиров проявить терпение.
Эта небольшая задержка без объяснения причин насторожила меня. Я вернулся к нашей группе.
— Техническая причина или что-то еще? — тихо спросил я у Александрова.
— Проверяю, — лаконично ответил он и направился к начальнику станции.
Кравцова, делая вид, что изучает расписание на афише, присела на скамью рядом со мной.
— За нами наблюдают минимум четыре человека, — произнесла она, не поворачивая головы. — Японская военная разведка, китайская полиция и, похоже, кто-то из белоэмигрантов.
— Ожидаемо, — кивнул я.
Архангельский тем временем, активно жестикулируя, продолжал показывать Ли схемы дренажных систем, попутно выведывая информацию о происходящем на линии.
— Товарищ Ли, а правда ли, что японцы проводят какие-то изыскания вдоль железной дороги? — как бы между прочим поинтересовался он.
— Официально геодезическая съемка, — осторожно ответил Ли, понизив голос. — Неофициально… — он сделал паузу, — никто точно не знает. Китайская администрация предпочитает не задавать лишних вопросов.
Вернулся Александров, его лицо сохраняло привычное бесстрастное выражение, но я заметил легкую тень тревоги.
— Причина задержки — внеплановая проверка состава военной комендатурой, — тихо сообщил он. — Ничего необычного, по словам начальника станции, обычная практика последних недель.
Я понимающе кивнул. Японцы усиливали контроль, готовясь к предстоящим событиям.
Наконец объявили посадку. Наша группа, во главе с Ли, направилась к нужному вагону. Китайские носильщики, получив щедрые чаевые, осторожно погрузили последние чемоданы. Проводник, пожилой китаец с добродушным морщинистым лицом, проверил наши билеты и пропустил в вагон.
Купе первого класса приятно удивило чистотой и относительным комфортом. Полированное дерево, бархатные шторы, удобные сиденья, наследие российского железнодорожного строительства. Мы с Архангельским и Кравцовой заняли одно купе, а Перминов, Александров и Ли — соседнее.
Поезд дернулся и медленно тронулся с места. Я подошел к окну и бросил последний взгляд на харбинский вокзал.
Японский офицер со шрамом стоял на перроне, неотрывно глядя на наш вагон. Его взгляд встретился с моим на мгновение, затем он отвернулся и что-то сказал своему адъютанту.
Мы отправлялись в путь, который мог изменить ход истории.
Маньчжурская равнина расстилалась за окном поезда, впечатляя бескрайними просторами. Ранний утренний свет золотил верхушки редких деревьев и высокой луговой травы, подчеркивая мягкие очертания холмов на горизонте.
Пейзаж заметно отличался от сибирского. Гораздо более открытый, с ощущением безграничности пространства.
Поезд двигался неторопливо, с частыми остановками на маленьких станциях. Каждая представляла собой почти идентичную картину.
Небольшое кирпичное здание вокзала, построенное еще российскими инженерами, несколько приземистых складов, группа китайских торговцев, предлагающих пассажирам фрукты, чай, лепешки, и неизменный японский патруль, внимательно наблюдающий за происходящим.
— Поразительно