BlackAvalon
Четвёртый капитан: Братские узы
Глава 1: Пираты и пленники
— … тут… шутка…
— … в своём…?!
Голоса врывались в голову неясным шумом, из которого я редко вычленял что-то вразумительное. Перед глазами стояла плотная тьма, а тело было как вата… знакомое состояние. После отключки первым, что возвращалось — это слух. Потом включался мозг, затем начинаешь чувствовать свое бренное тело и самым последним возвращалось зрение.
Засада…
Я не шевелился, так и сидя за… столом, уткнувшись в него мордой лица. А разговор рядом набирал обороты, давая ценную инфу. Я просчитывал ситуацию, пытаясь на слух определить количество "трупов" вокруг. Судя по тому, как мне хреново, и я не помню этих типчиков — это явно не дружбаны.
— … это пойло для людишек яд!
— Да кто ж знал?! — и столько искреннего удивления во втором. Даже голос выдает слизняка… — Грот, да я же просто хотел уважить нашего гостя! Ну, как я мог знать, что от такой ма-а-сенькой шуточки он откинется?!
Ещё и "Грот" какой-то…
Уж что я всегда умел, это ощущать пространство. Глаз открывать не надо, а приходило чёткое ощущение всего вокруг. Первое — я в небольшой захламлённой комнатке вместе с двумя активно лающимися субъектами… которое где-то под землёй. Это повышало градус напряженности… на поясе я ясно, привычно ощущал тяжесть. И это уже бодрило.
— Да подожди ты! Может, он просто отключился! — заюлил голос слизняка на очередной скрежет своего оппонента.
Шаги какого-то грузного и неуклюжего тела направились по мою душу.
Раз… два! Три!
Я взвился из-за стола, одной рукой не глядя швырнув стул в сторону скрипящего голоса, и в те же мгновения выхватывая из кобуры на поясе бластер, направив его точно в широкий лоб перед собой. Средство для сидения зада сбило с ног тощее, высокое, угловатое тело, что с матом рухнуло на пол, а толстяк передо мной завизжал, отпрыгивая к стене.
— ТЫ ЧТО?! ТЫ ЧТО-О-О!! — визг напомнил комнату, а я, на автомате, шагнул к нему, схватив за грудки, впечатывая дуло в него.
— И-и-и… — толстяк сделал попытку закатить глазки и обмякнуть в спасительном обмороке.
— Только попробуй… пристрелю, — прохрипел я ему в ухо чужим голосом, дико оглядываясь по сторонам.
Бластер в руке лежал как родной… роднее некуда!
Бластер… твою дивизию!!
И я точно знал, как пустить его в ход!
Каково…
Думать было некогда… из-под стула выкарабкался тощий сморщенный…. Грот? Ну, никого другого здесь нет! И этого Грота я бы скорее обозвал крысом. И движения, и глазки… и морда лица… только хвоста позади не видать.
— Микки… — оскалил он зубы. — Так ты живой!
— Твоими молитвами, — огрызнулся я, дёргая толстяка за шиворот, и ставя перед собой.
— Ха! Я говорил, что ты крепкий парень, а? — продолжил скалиться Грот, с чего-то крайне довольный. — Оставь ты толстяка, он дурак, но нужный.
— Объяснишься? — спросил я, даже не думая отпускать подвывающего на одной ноте его дружка.
Грот сморщился с досадой.
— Да заткнись ты! — рявкнул он на толстяка. — Мик… я тебя для дела пригласил. Серьёзно, без подставы. Знать бы, что этот идиот тебе для хохмача пойло своё споит, сам бы дыру в его голове устроил. Но ты живой, ведь так? Так давай поговорим серьёзно, как пират с пиратом.
Час от часу не легче.
Я молча смотрел на Грота, но тот стоял примирительно подняв руки на уровень груди, демонстративно пяля пустые ладони. Пират Грот, бластер в руке… что-то это мне нехорошо от подозрений всяких. И от того, что в мозгу своем проклёвывается… Космический корабль, космос… К чёрту, после! Я пнул толстяка в сторону его дружка, отводя бластер, но так, чтобы если что, тут же суметь им воспользоваться. Толстяк плюхнулся на колени, и удивительно быстро на четвереньках добежал до подельника, спрятавшись за его ноги.
— Держал бы ты свою шестёрку на привязи, — презрительно сказал я. — Тоже мне … шут!
Я едва не сплюнул на железный пол.
Во рту стоял премерзкий металлический привкус. Кажись, мое тельце ныне испробовало настоящий яд… и потому меня в будущее забросило, так что ли? Бластер в руке и робкие смутные тени-воспоминания в голове сильно меня напрягали. Но думать, напрягаться сейчас, значило здорово подставиться. Нет, лучше пока поддержать игру этого "пирата", но держать себя настороже.
— Постараюсь, — хмыкнул Грот, морщась. — Только стульями не бросайся. Да иди ты отсюда! Этого лучше в камере проверь!
— Ладно-ладно, — зачастил толстяк, вставая и бочком, от нервного меня, прокрадываясь к дверям на выход.
Мы молча проводили его взглядами, кося дружно друг на друга. Стоило толстому сбежать, как Грот храбро поднял стул с пола и поставив его у железного же стола, сел на него, приглашающее кивнув мне. Что же… можно. Я сел по другую сторону, положив бластер на стол, не убирая от него руки впрочем.
— Не веришь ты мне, — с укором сказал Грот. — А ведь это я тебя к братству привёл… ладно, Микки. Хочешь, потом пристрели Жирного. Только послушай меня сначала.
— Послушаю, — согласился я. — Только не называй меня Микки. Раздражает.
Тот добродушно усмехнулся, явив острые игольчатые зубки, и кивнул головой.
— Как скажешь. Корабль хочешь?
— Не грузи мне мозг, — тут же отрезал я. — Ещё сундук с золотом предложи! Пират…
— Пират, — согласился Грот, не впечатлившись. — Всё серьёзно. Не надоело в чужих пилотах ходить? Свой космический корабль… ты подумай! И всего одно дельце! И он твой. Слово пирата.
Я молча смотрел на него, тяжело и холодно… многие говорили, что я реально пугаю, когда изображаю этот взгляд. Грот явственно поморщился, и я сухо подбодрил:
— Подписываться в тёмную? За кого ты меня принимаешь? Говори всё, а уж потом я скажу — да или нет.
— Заматерел, погляжу… — проворчал Грот. — Ну, слушай…
Это и в самом деле был пират… Космический пират из конца двадцать первого века. Пират и нелюдь. Последний представитель своего вида в огромной галактике — метаморф с Крока. Я сидел за столом, и слушал, что он мне говорит. А втирал он интересные вещи. Сидящий передо мной индивид был во-первых инопланетянином, во-вторых пиратом (самым настоящим!), ну а в-третьих, этот уголовничек космического масштаба, несколько лет назад поймал в свои сети одного офицера звёздного флота Федерации Содружества Рас. И вот этот мерзавец посмел запереться в своем корабле и ни в какую не желал выходить. А уж что только Грот да