Новая игрушка Миши

Это рассказ о Петре Васильевиче. Наверняка он все ещё живёт с вами по-соседству. Он пытается сдать современным москвичам советскую квартиру своей матери и тоскует о порядке и детстве. “Хорошая жизнь была, понятная. А сейчас столько всего есть, а места ни для чего нет". И когда места не остаётся для самого Петра Борисовича, он внезапно находит лучший выход для себя.

Оскар Уайльд — один из наиболее самобытных англоязычных писателей и одна из наиболее интересных фигур в культуре второй половины XIX века.
Его блестящие парадоксы, вызывающее эстетство, упрямое и последовательное стремление не вписываться в усредненность общества, даже так называемой богемы, его искрометный юмор и тончайшая ирония, поразительная точность в оценке явлений и людей, даже его литературная и светская маска, все это в целом — явление исключительное в литературе и жизни XIX века.
У этого эстетствующего актера жизненных подмостков был удивительный взгляд на искусство жить, искусство как таковое. В самых возвышенных полетах мысли он не терял иронии и самоиронии. Причем, эта ирония никогда не была злобным хихиканьем, желанием осмеять святое, нивелировать возвышенное. Это была попытка поставить перед обществом зеркало, в котором оно увидело бы себя без виньеток и мишуры, без масок, заставить людей отказаться от глобальной привычки к усреднению и осуждению всего того, что не отвечает их представлениям о мире, попытка раскрыть всю глубину общественного ханжества.
Слово стало его главным оружием и в его умелой руке вернуло себе первоначальную божественную силу. Уайльд создал свой мир, прекрасный, удивительный, будоражащий. Он говорил с нами об искусстве и жизни, посредством своего творчества учил Искусству Жизни. И многие его уроки нам еще только предстоит усвоить.

Человек не всегда получает то, что хочет, но всегда то, что ему нужно…

Россия, 2009 год. По стране прокатывается кризис, добивая остатки советской промышленности и хозяйства. Путевой обходчик Осип Прохорович Ветлугин, проработавший всю жизнь на железнодорожной станции "Вышний ложок", теряет работу, а вместе с ней и весь мир, который он бережно лелеял и созидал десятилетиями, единственный мир, в котором он мог быть счастлив и свободен. Трагедия миллионов, трагедия эпохи и прежде всего вечные заблуждения и пороки через судьбу одного человека.

Что нового можно «услышать», если прислушиваться к звуку из пространства философии? Почему исследование проблем звука оказалось ограничено сферами науки и искусства, а чаще и вовсе не покидает территории техники? Эти вопросы стали отправными точками книги Анатолия Рясова, исследователя, сочетающего философский анализ с многолетней звукорежиссерской практикой и руководством музыкальными студиями киноконцерна «Мосфильм». Обращаясь к концепциям Мартина Хайдеггера, Жака Деррида, Жан-Люка Нанси и Младена Долара, автор рассматривает звук и вслушивание как точки пересечения семиотического, психоаналитического и феноменологического дискурсов, но одновременно – как загадочные лакуны в истории мысли. Избранная проблематика соотносится с областью звуковых исследований, но выводы работы во многом формулируются в полемике с этим направлением гуманитарной мысли. При этом если sound studies, теории медиа, увлечение технологиями и выбраны здесь в качестве своеобразных «мишеней», то прежде всего потому, что задачей исследования является поиск их онтологического фундамента. По ходу работы автор рассматривает множество примеров из литературы, музыки и кинематографа, а в последней главе размышляет о тайне притягательности раннего кино и массе звуков, скрываемых его безмолвием.

Журнал «ЛОГОС», 1993, № 4.